О, Боже! Полюбил я эту жизнь

О, Боже! Полюбил я эту жизнь,
В которую ты ввел меня однажды,
Не ухожу я от подлунной жажды,
Сны светлые пока не разбрелись.
Влюбиться не могу я в грустный цвет,
Хотя он непременно главным будет.
Мы люди, мы листва, пылинки буден,
Росинки мы. Другой дороги нет.

* * *
Уйдем в тот край, откуда нет возврата,
И унесем с собой туда мечту свою;
Видать, земля живому маловата,
Видать, простора больше в том краю.
Здесь многого, конечно, не обрящешь,
И многого уйдем не заверша.
Привет, тебе, отсюда уходящий,
И чистой будет пусть твоя душа.

* * *
Жизнь угасание и рождение, —
Плющ у разрушенной стены.
Она не времяпровождение,
Как кажется со стороны.
Она причала дать не может
На все вопросы-корабли.
Жизнь — это маленький порожек
К большому зданию любви.

* * *
Какие сверкают цветы
На шкуре сырой чернозема.
Ты тоже когда-то пестрил,
И вот отпестрил, отсезонил.
Не зри в смерти - матерь зол,
Душа не её данник и пленник.
Пусть тело уйдет в чернозем —
Для будущих поколений.

* * *
Любовь она не пуглива —
Пойдет и в рассвет и во мглу,
Пока не сорвется с обрыва,
Ударится о скалу.
И будут и слезы, и вздохи —
Покуда не заживет, —
Посетует, да поохает,
И прежней дорогой пойдет.

* * *
А может быть — последние слова,
А может быть — последняя улыбка...
Как ненадежно здесь, и как все зыбко...
Пожухлая склоняется трава.
И я за жизнь цепляюсь, что-то жду,
Упорно не хочу сорваться в Лету.
Опять срываются слезинки с веток,
Покорные осеннему дождю.

* * *
Тепло никого не обманет —
Ноябрь свое возьмет:
Он холодом протаранит,
Он разбросает лед;
Погонит низкие тучи
По синим небесным волнам.
Но, все-таки, маленький лучик
Надежды оставит нам.

* * *
Сколько красок осеннему лесу
Подарила природа в тиши;
Паутинки вокруг развешаны —
Струны нежные грустной души.
Покрываются золотом пади,
Меж стволов затеряетесь вы.
Все кончается листопадом,
Тонким запахом прелой листвы.

* * *
Становится все ежедневным,
Восторгов нарушен полет,
И тайн неприступные стены
Никто уже не разберет.
Изящно надежды блюдце,
Но хрупкое очень, ведь,
И хочется оглянуться,
И грустно назад глядеть.

КРЕПОСТИ

Человек до сих пор строит крепости,
Чтоб себя оградить от врага;
И не видит в этом нелепости,
Потому как жизнь дорога.
Крепость — крупных банкнотов пачка,
Положил в банк, и все дела!
Легковушка — железная тачка,
Сел, завел, и лети, как стрела.
Крепость — лишняя пара ботинок,
Крепость — лишний мешок муки...
Скажешь: «Скучно! Какая рутина!
Если сможешь, возьми, запрети!»
Не возьму, и не в этом досада,
И ухмылкой стрелять не спеши,
Просто, крепости строить надо,
Как для тела, так для души,
Не скрутило чтоб нас однобочие.
Вот и думай щеку подперев.
Очень много бед наворочает
Наше тулово ожирев.

* * *
Замков непреступных не бывает —
Рушатся от ядер, от огня;
Иногда их просто забирают
С помощью троянского коня.
Если не троянский конь — подкопом,
Не подкоп — свое возьмет измор,
А измор любую силу слопает —
У него терпение, не задор.
А лежать и в зной, и непогоду
На печи, как сноп, и все дела, —
Не возьмешь не только крепость сходу,
Но и ломоть хлеба со стола.

* * *
Вчера ветер рвал поводья,
Шел курсом к прямой беде;
А посмотри, что сегодня:
Ни рябинки на воде,
Солнце асфальт нагревает,
Полная благодать.
И с нами такое бывает —
Устроены так, видать.

* * *
Подслащенные пилюли...
В этой жизни как без них?
Очень нужен дождь в июле,
А октябрь — на сырость лих.
Скрашен алым шлейфом вечер —
Запада закатный стяг.
Чистым сахаром не лечат,
Что горчит, то подсластят.

* * *
Казалось — обрету, успею,
Преодолею, соберу, —
О, как наивна ты, неспелость,
В людском пронзительном бору.
Ограда здесь, и здесь ограда —
Приемлю их величину.
Теперь уже спешить не надо,
И мне известно почему.

* * *
Слетают последние листья
Предчувствуя холод и снег,
И роща меняет обличье, —
Становится роща грустней.
Не радуется, не поется,
И тишина, как стена...
К роще весна вернется, —
Не ты и не я — она.

* * *
Опять опалило тревогой,
Предчувствием новых невзгод;
Пройдет — скажет голос строгий.
Я знаю, что все пройдет;
Напрасен ветер отчаяния,
Напрасен остуды озноб,
И сколько ты ни печалься,
Так будет, как быть должно.

* * *
Опять в ночи заря остыла,
И снова низких туч постой;
Днем ясно и лучисто было,
И ветерок играл листвой.
Мрак скажет фразу веско, мощно,
Перед глазами став стеной...
Да, от тоски не отвернешься,
Коль место есть ей под Луной.

* * *
И все же нас ждет не гибель,
Но — необычный полет;
Этот полет невидим,
Для тех, кто в навозе живет.
Пусть это — предположение,
В надежды вошедшее дух, —
Не верю в уничтожение,
Желаю, чтоб страх потух.
Страха живёт лезвие,
Высший живёт суд...
Ничто в пустоте не исчезнет,
Но примет иную суть.

* * *
«Печально я гляжу на наше поколение:
его грядущее иль пусто,
иль темно».

М. Лермонтов

Увы, не ново явление,
И вздох далеко не нов:
Каждое поколение
Достойно печальных слов;
Но возразить, однако,
Хочу на слова те:
Всегда, поколение всякое,
Живет не в одной темноте.

* * *
Упала, упала звезда;
Упала за лес, за болото.
Неужто идем в никуда?
Исчезнем, и, вся забота?
Неужто — все — времени сыть?
И все мы не больше чем листья,
И сможет нас погасить
Минуты штампованной выстрел?..
Не пыли бессмысленный плен,
Нас ждет, ни покоя шепот...
А падают звезды затем —
Чтоб стать продолжением чего-то.

* * *
Опять я это говорю:
Наивно, все-таки, гордиться,
Тем, что умеешь петь как птица,
Встречая радостно зарю.
Мы от своих уходим весен,
И все короче жизни нить...
Есть кто-то поважнее песни,
Она тому должна служить.

* * *
Шуршит трава, журчит вода,
И блестки плещутся в низине...
Пока еще служу богине —
Она — земная красота.
Но это мне не навсегда —
Она останется под небом,
За мною не помчится следом,
За радужные ворота.

* * *
Ты улетаешь словно птица,
Себе ты прочертила путь...
Заря, наверно, разгорится,
И синь избавится от пут.
И травами покроет гари,
Опушки вспенятся от дрем...
Но будет-то заря другая,
Помолвленная с сентябрем.

* * *
Ты не жалей летучих дней:
Промчались, так уж получилось...
А солнце — что с утра лучилось?
А речка? А стрижи над ней?
Да, так прошло, а не иначе;
Хватало горечи и слез...
А седина твоих волос —
Лишь часть дороги обозначила.

* * *
Иной сливает желчь в свои стихи,
Чтобы она его не тяготила;
Чтоб душу мягким светом осветило,
Чтоб помыслы являлись не лихи.
Иной своим стихам дарует свет —
И это щедрый дар большого сердца,
И люди видят в нем единоверца...
Тот греет, кто и сам был обогрет.

* * *
Тебе предназначено тело
Покуда ты ешь и пьешь;
Жарко — оно вспотело,
Холодно — бросит в дрожь.
Тело в земле оставишь,
Окончив свое бытие...
Душа — перед Богом предстанет,
Ты не погань ее.

* * *
Подобно ливню силимся пролиться,
Подобно ночи — вьюжим в феврале;
Все, кажется, в дальнейшем пригодится,
Что схвачено и спрятано в норе.
Все, кажется, достигнем и объемлем,
Расширим нашу узенькую клеть...
И все же мы пришли на эту землю,
Чтобы в ней очень много не успеть.

* * *
Мы становимся старше,
Мы теряем свой цвет, —
Как линялые ткани,
Как намокший паркет,
Как заборы окраин,
Как болота вода.
Но себя уверяем:
Мы еще хоть куда!

* * *
Мы здесь с тобою не случайно
Среди цветов и спелой ржи,
А что стеной пред нами тайны —
Об этом нечего тужить.
Мы впаяны в земные будни,
Несет нас к устью, по волнам.
И Там, наверно, тайны будут,
Пусть так — пенять нет смысла нам.

О, Боже! Полюбил я эту жизньПоэзия

О, Боже! Полюбил я эту жизнь

О, Боже! Полюбил я эту жизнь
Поэзия